Участник № 3. Четвёртый тур.

[game-fanfiction]

Автор:  Dai Ri
Название: Разница
Персонажи: Саске, Карин, чуть Мадары, упоминаются другие персонажи.
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангсто-драма.
Дисклаймер: Все права на персонажей принадлежат Кишимото.
Предупреждение: возможен ООС.
Размещение: до окончания конкурса – запрещено.
От автора: давно не писала и дописывала в последний момент.

Кто такой Учиха Мадара?
Гений, старик, легенда или безумец?
Саске так и не смог понять.

Сострадать Саске не умел или, скорее, разучился: само представление о вмещение в душе чего-то помимо тьмы и ненависти казалось противоестественным его природе. На данном жизненном этапе, по крайней мере. Да и было ли кому? Окружающие его жалкие недолюди-эксперименты в логове Орочимару, эти самые образцы, только более удачные, в созданной им команде, Акацуки, куда он пришел, в конце концов, – не более, чем песчинки в бесконечности вселенной, поэтому и отношение к ним – равнодушное. Саске верил, что оно именно такое, потому что привязанности мешают и он слишком хорошо знал, к чему могут привести. Что могут разрушить. Только в его идеальной системе было одно маленькое "но", и оно, как в забытом им прошлом, носило фамилию Узумаки. Не клановое отличие, а персональное проклятие, преследовавшее, словно надоевший кошмар, на протяжение многих лет. Ни один, так… другая.
Сама Карин видела в командире образец совершенства, идеал вылепленной природой мужской красоты. Может, слишком преувеличено, ибо Учиха смотрел на неё не более, чем на полезного сокомандника, если не хуже – как на средство в достижении своей цели, а после смерти Итачи стало вообще неизвестно, что же преследует Саске. И нужны ли ему теперь средства. А в целом – жить можно. Пусть и в постоянном страхе перед неминуемым. Здесь либо пан, либо пропал, иначе – нельзя. Иначе: дисквалификация.
Простым не был ни он, ни она, и это было, пожалуй, главное.

Находится среди преступников, зная, что и на твоих руках кровь, Саске не мог, поэтому уходил, каждый день как можно дальше, чтобы обмануть реальность, на время забыв про кипящее внутри зло. Земля и лес успокаивали, щедро делились своей прохладой и запахами так, что кружилась голова. Поэтому падать в траву всегда было приятно. Что-то, мешающее дышать, отходило на задний план, давая возможность насладиться кусочком свободы. Давая понять – всё ещё живой. Травинки оставляли на щеке свои причудливые отпечатки, но подниматься, переворачиваться, просто двигаться – не хотелось. Хотелось лежать, вдыхая носом лесной запах, гармонизируя с этим огромным, чудесным миром, который до краев полон звуками: пением, шуршанием, стрекотанием, хлопаньем, - и снова отыскивать в себе частички хорошего, искорками светящегося в очерствелой душе.
Двигаясь следом за минутной стрелкой, солнце стало припекать голову и слепить глаза. Лениво отмахиваясь от лучей в попытках вернуть ушедший покой, Саске менял местоположение, катаясь по траве за остатками тени. В конечном итоге приходилось сначала садиться, прищуриваясь на свет, а потом и вставать, отряхивая с одежды листву и траву, иногда частички песка и земли. Время Мира заканчивалось, впереди зияла кровавым оком Война.

-Саске-кууун. – Карин всплеснула руками и странно накренилась, вытягивая вперед губы. Саске отмахнулся, проходя мимо. – Саске-кун, - уже менее подобострастно, но с нотками восхищения, - у тебя в волосах трава: тренировался, чай?
Учихе вспомнилось, как когда-то он с утра до ночи отрабатывал различные техники, чтобы – еще в детстве – удивить отца, а потом – победить брата, но с тех пор много воды утекло, и, сравнивая себя со стариком, ему хотелось отдыха, как для тела, так и для души. Говорить обо всем этом Карин было неосторожным введением её в своё личное пространство, поэтому Саске просто передернул плечами.
-А знаешь, - массируя руки, Карин по-простому, без всякого трепета, будто перед ней кто-то очень близкий, присела рядом с командиром и мимолетно заглянула в глаза: в её – тоска и томление. – Мне порой хочется рвануть куда-нибудь в глушь, где о шиноби слыхом не слыхивали, и зажить там по-человечески: семья, дети, всё такое. И дом. Чтобы обязательно был свой, пусть небольшой дом. Устала я от всего, Учиха, ох, как устала.
Молчать было неудобно, а говорить – тем более. Слова бывшей начальницы тюрьмы задели сходные желания нукенина Конохи и оставить их без внимания – тяжело.
-Я тоже, Карин, - девушка повернулась на голос мгновенно, ожидая, вероятно, приятного для неё продолжения. – Тоже – устал.
В глазах Узумаки заплескалось теплое, и улыбка смягчила черты лица: больше она ничего не сказала.

Кутаясь в плащ, Саске пробирался через камни и свистящий, выталкивающий обратно ветер. Постукивая каблуками, рядом семенила Карин, Суйгетсу с Дзюгой остались сторожить снаружи.
-Ты уверен, что здесь? – прикрыв один глаз и удерживая волосы, девушка напоминала взъерошенного цыпленка.
Шаринган Саске пронизывал всё вокруг: глаза щипало от боли.
-Да.
Ущелье, по которому они шли, казалось бесконечным, завывающий ветер оптимизма не прибавлял.
Карин остановилась, натягивая воротник кофты почти до носа, выставив вперед локти, как защиту.
-Вот скажи: на черта им этот свиток?
-Не узнавал. – Учиха тоже замер напротив выросшей перед ними глыбы, прикрывая воспаленные, слезящиеся глаза ладонью. – Поручили – выполняй.
-На смерть пошлют – так же пойдешь?
Саске усмехнулся: уж на что на что, а на это – с радостью.
Ошибку девушка смекнула быстро, сменив тему на актуальное:
-Что дальше делать будем? – её голос, частично блокируемый кофтой, частично уносимый ветром, касался ушей приглушенно-шуршащим звуком.
-Прожигать.
Этого она и боялась.

Саске начал слепнуть: такова участь всех, решивших использовать силу шарингана. Противостоять этому, изменить плату за могущество было, попросту, невозможно. Мадара знал данную аксиому слишком хорошо: самому пришлось жертвовать немалой ценой. Да вот только для понимания неизбежного требуется испытать всё на собственной шкуре: чужой опыт Учих не учит. Поэтому и Саске, глупый наивный мальчик, стремился к ускользающему свету, обрекая себя на гибель, потому что свет для него – глаза брата. И здесь судьбы представителей клана разных поколений пересекались. Судьба не судьба, а потомков надо направлять. Решение Мадары бескомпромиссное и неоспоримое: он готов был помочь заблудшему Саске, погрузив окончательно во тьму. Но выбор, разумеется, оставался за младшим Учихой, конечно, за ним. Не считая тонкого психологического надавливания для корректировки направления мыслительного процесса. Не всё было так просто и приходилось действовать через посредников, но, судя по результатам, весьма успешно: неудивительно, впрочем, если вместо слез бесконечным потоком течет кровь. А уж ничто не управляет людьми так, как их страхи. Оставалась какая-то малость, чтобы до конца подчинить, сломав, изменив старые ориентиры на свою правду.
И этот шажочек до победы никак не удавалось сделать: что-то мешало, удерживало Саске от несуразных поступков и трепетало внутри ярким огнем. В этом – отличительная черта Хаширамы, и, по меньшей мере, это являлось странным. Была ли виновата Коноха в сложившимся недоразумении или отдельно взятые люди, выяснять было некогда да и явно поздновато. Мадара ждал и верил, что черное пламя Аматерасу окажется сильней.

Кое-кто поддерживал его надежды, несмотря на трепетную привязанность к Саске и желание ему лучшего, потому что другого не привили и понятие правильности исказили в рамках преступного мира. Так что винить выбранное отношение ни один не вправе. Что обо всем этом думал сам Учиха, узнать не представлялось возможным: с каждым днем сила воли в нём гасла, очерствляя душу и ожесточая сердце.
Поэтому есть большая разница, кто из Узумаки рядом с тобой находится: он или она.