Конкурс "В чужой шкуре". Участник № 2

[game-fanfiction]

Автор:  Козьльрогъ
Название: О духах и котах
Пейринг/персонажи: Какаши,

спойлер

Саске
Жанр: мистика
Рейтинг: PG
Размер: мини
Саммари (описание): Какаши любил тишину, спокойствие и старый храм. И храмовых обитателей он тоже, оказывается, любил.
Дисклеймер: Все права на мир и персонажей принадлежат Масаси Кишимото
Предупреждение: АУ от канона
Размещение: до окончания конкурса - запрещено!
Выпавшая ситуация:

тоже спойлер, наверное

бездомный зверь находит себе хозяина

В храме никого не было, впрочем, как и всегда. Ветер лениво раскачивал симэнава, прикрепленную к деревьям, каменные тори, то тут то там поросшие мхом, возвышались гордо и отчужденно.
Какаши, коротко поклонившись, прошел вовнутрь, устроившись на скамейке напротив небольшого святилища. Он любил это место. Тут его не догадывались искать ни гиперактивный Гай, ни шумные ученики. Тут были только тишина и покой – они нравились Какаши в детстве, и с возрастом он стал еще больше ценить их.

Раньше на месте этого храма располагался квартал Учих. Давно еще – во времена Второго Хокаге. Недалеко от самой Конохи, в укрытии густого тенистого леса. По словам старожилов, члены клана Учиха казался независимыми добровольными защитниками, оберегающими Коноху от внешних и внутренних угроз.
Именно эта иллюзия независимости сыграла с ними дурную шутку. Какаши не был уверен, по какой именно причине разгорелся конфликт – в официальных источниках она не указывалась, да и вообще, почти вся подробная информация, касающаяся этого дела, тщательно умалчивалась. Но слухи ходили, ходили разные, - одни говорили, что Учихи возгордились и захотели создать свою собственную деревню, которая стала бы конкурировать с Конохой или просто попыталась бы уничтожить ее, другие – что они захотели себе власти, равную власти совета старейшин и Каге, третьи вообще утверждали, что их обидело отстраненное холодное отношение к ним большинства жителей деревни. Какаши не знал, кто из старых сплетников был прав, хотя, может, правы были все одновременно.
Как бы то ни было, Тобирама принял решение ликвидировать клан Учиха – всех, поголовно, и тех, кто подстрекал к восстанию, и лояльных к Конохе. Времена были тяжелые, большая часть материка находилась в состоянии холодной войны, и если бы информация о внутренней слабине Конохи просочилась бы наружу, страну Огня просто бы разорвали на части другие, более сплоченные страны. Действовать пришлось радикально и быстро, согласно некоторым шептунам, в уничтожении клана оказывали помощь даже сами Учихи – те из них, кто был предан деревне.
О мятежниках вспоминали как о самом большом позоре. Но те из клана, кто принес себя в жертву ради Конохи, считались духами-защитниками деревни, которые продолжали стеречь ее покой даже после своей смерти. Эти Учихи стали символом самоотверженности, преданности и мужества, детям в академии их ставили в пример, как идеальных шиноби.
Именно как дом для таких духов и был построен этот храм – в первые десять-пятнадцать лет тут было очень оживленно, посетить его приходили люди со всех уголков страны Огня, службы проводились каждую неделю, а два раз в год устраивали шумные фестивали. Но после смерти второго Хокаге люди постепенно начали забывать про храм, и уже через год сюда только где-то раз в месяц заглядывали пара-тройка служащих – навести порядок и принести подношения. Вскоре исчезли и они, только изредка приходили шиноби старшего поколения – попросить даровать им решимости для миссии, на которые им не хватало духу.
После того, как храм покинули люди, туда пришли дикие коты. Отец Какаши (а именно он привел его сюда в первый раз, еще маленьким пятилетним мальчиком – он тоже любил это место) помнил времена, когда на небольшой территории храма их обитало не меньше тридцати особей. Храм оказался очень удобным местом для них – стены святилища помогали укрыться от непогоды, а в лесу вокруг было достаточно живности для пропитания. Но, несмотря на идеальные условия, с каждым годом, что Какаши приходил сюда, котов почему-то становилось все меньше и меньше.
Однажды Какаши даже подобрал себе одного котенка – после смерти отца он сбегал в храм почти каждый день, если у него не было никаких важных дел, и подолгу наблюдал за местной живностью. Коты сначала сторожились его, а потом, когда привыкли, просто стали игнорировать. Только тот котенок продолжал постоянно шипеть и кидаться, но, когда Какаши делился с ним рыбой или мясом из своего обеда, успокаивался, даже начинал мурлыкать. Он был хилым, чуть подслеповатым, и другие коты не то, чтобы избегали его, но часто просто не обращали на него внимания. Родителей у него, судя по всему, не было, и Какаши считал себя и этого котенка похожими в их общем одиночестве. Спустя полгода посещения храма он начал считать его своим другом – первым и единственным.
Именно тогда он и решил забрать его к себе в дом. Какаши казалось – вдвоем им не будет так одиноко, вдвоем станет лучше. Так и было первое время – котенок спокойно перенес переезд в новое место, не пытался никуда убежать или спрятаться, даже шипеть на новоприобретенного хозяина стал меньше. Только вот котенку было очень любопытно, что же происходит на улице, а Какаши считал улицу, полную детишек и незамечающих ничего вокруг себя людей слишком опасным местом для маленького слабого существа.
В конце концов, любопытство победило. Котенок пропал, и когда Какаши пошел расспрашивать о нем живущих поблизости людей, одна темноволосая соседская девочка, расплакалась и пригласила его в свою квартиру. Там, в ее комнате, в старой коробке едва дышал его друг. Девочка играла с приятелями и случайно зацепила рукой стоящий на подоконнике вазон с цветком, а тот упал на улицу, прямо на неосторожное животное.
Какаши похоронил его рядом с храмом и зарекся впредь вмешиваться в жизнь тамошних обитателей.
Повлияло это на него или нет, но больше в жизни Какаши так и не появилось никого, кого он мог бы называть своим другом. Но он продолжал приходить в храм – теперь не только в поисках покоя, но и посидеть рядом с могилкой того, кто был когда-то родным для него.

Вот и сегодня он пришел в храм позавтракать, посидеть в одиночестве, подумать о своем. А ученики, которым он назначил встречу где-то в это же время, но в совершенно другом месте… Ученики могут и подождать.
Но побыть одному ему не дали. Стоило только открыть бэнто - кусты рядом со скамейкой зашелестели, и оттуда выбрался немного растрепанный молодой кот – Какаши дал бы ему год-два от силы. Он будто нехотя замурчал и потерся спиной о деревянную ножку. Потом долго посмотрел в глаза человека и потерся еще раз. Сел, уставившись на Какаши и продолжая тихо мурлыкать.
Тот едва ухмыльнулся и кинул коту кусок рыбы с бэнто. Тот ловко подхватил добычу в полете и скрылся там же, откуда вылез. Какаши только покачал головой и принялся за еду.
Но стоило только ему прожевать первый кусок жареной курицы, молодой кот появился снова. Замурчал только выйдя из кустов, и в упор уставился на гостя. Какаши тяжело вздохнул, но кинул ему еще рыбы.
После третьего его появления, Какаши просто не мог не заинтересоваться. Он привык, что м местные обитатели почти всегда не обращали на него внимания, да и еду у него еще ни разу не выпрашивали. У странного поведения кота должна была быть какая-либо причина.
Причина обнаружилась в выпиравших из земли корнях раскидистого дуба, который рос почти вплотную к святилищу. Она настороженно глядела на Какаши красными глазами (он ни разу не видел красных глаз у здешних котов), едва способная дышать – видимо, была истощенна какой-то болезнью. Молодой кот, вздыбив шерсть, шипел на чужака, встав между человеком и угасающим собратом, защищая того собой.
Эти коты оба были самцами. И судя по возрасту, они были даже не отцом и сыном, а, скорее, братьями. Какаши никогда не думал, что семейные узы храмовых котов действительно что-либо значили для них.
В тот день он оставил котам почти нетронутый бэнто и ушел. Вернулся на следующее утро, тоже с едой, и хотя доверия кота-защитника этим и не заслужил, но дары его были приняты.
Какаши старался приходить каждый день. Его зацепила трогательная забота одного брата за другим, и он не хотел оставлять этих двоих без поддержки. А может ему просто снова захотелось быть кому-то нужным.
Через месяц частых визитов Какаши таки допустили к телу больного кота – причем не без участия самого больного. Он приносил лекарства и витамины, старался выходить животное, из глаз которого уже пропали блеск жизни и надежда на лучшее. Но все было напрасно – еще через неделю измучившийся кот умер, и Какаши показалось, что он принял свою смерть с облегчением.
Тем же вечером Какаши узнал от старого продавца рамена, что храм собираются снести – принятие этого решения прошло не без совета старейшин, отдельные члены которого, поговаривали, Учих с давних времен ненавидели и до сих пор боялись.
Какаши приходил на руины. Он не встретил там не только своего знакомого, но и вообще ни одного кота, - они все ушли оттуда, и Какаши казалось, что вместе с котами исчезли и духи-хранители Конохи, те из Учих, кто до последнего старался оберегать деревню.

Прошло полтора пустых, ничем непримечательных года. Обычные миссии, привычная рутина, даже ученики стали доставлять меньше хлопот, и, казалось, отдалились от него. Какаши снова становилось одиноко.
Иногда ноги сами приносили его к тому месту в лесу, где стоял храм, – там уже не осталось ни единого камушка от былой отстраненной величественности. Какаши стоял там некоторое время, опершись о ствол раскидистого дуба, и предавался воспоминаниям, а потом уходил. Так продолжалось до того момента, когда он понял, что не может отличить нужную поляну от десятка таких же других, и не узнает свой дуб среди всех остальных дубов.
Иногда ему казалось, что он видит черную тень, скользящую по крышам домов Конохи. Незаметно наблюдающую за ним из подворотни. Но когда он всматривался в темноту внимательней, то видел только пустоту. В конце концов, он решил не обращать на призраков прошлого внимания, и они послушно исчезли.

Какаши нашел его зимой на исходе второго года со дня сноса храма. В Конохе тогда выпал снег – настоящее чудо для такой теплой страны, и дети носились по улицам, поднимая белые, сразу же рассыпающиеся во все стороны стены, или пытались насобирать достаточно блестящей радости, чтобы смастерить хотя бы небольшого снеговичка.
На пересечении главной улицы и квартала красных фонарей, спрятавшись от ветра в углу между мусорным баком и облупившейся стеной заброшенного здания, тихо замерзал кот. Он не был уже ни таким наглым, ни таким ухоженным и пушистым, как несколько лет назад, когда они впервые встретились, но Какаши узнал его сразу же, почему-то. Жизнь здорово потрепала его старого знакомого, шерсть была грязной и свалявшейся, шею украшал глубокий шрам. «Саске» - разобрал Какаши вырезанные не то ножом, не то кунаем буквы, когда опустился на корточки и поднял над котом зонт. Кот покосился на него, как на идиота, и снова уставился в ничто перед собой.
Какаши вздохнул, протянул руку. Не встретив сопротивления, он подхватил кота на руки, и, завернув в жилет, понес к себе домой. Храма больше нет, и обещание его уже не действует, а равнодушно пройти мимо Какаши не мог.

- Саске, значит, - сказал Какаши, когда, они уже пришли домой, и он отпаивал измученное животное настойкой из зоомагазина, в который он забрел по дороге. Того самого, в котором он когда-то покупал восстанавливающие смеси для его старшего брата. Про свою находку он решил до поры до времени никому не рассказывать – не стала бы соседская собака или агрессивная ворона вырезать на его шее человеческие буквы.
Кот на кличку никак не отреагировал, но и раздражения не показал, так что Какаши решил, что на первое время сойдет. Фантазия на имена у него совершенно не работала.
- Где же тебя так потрепало-то, а, Саске? – его одарили уже знакомым взглядом, хотя где-то глубоко внутри смоляной черноты блеснули злость и тоска. Какаши заметил это и подумал, что его авторитету в глазах этого конкретного кота, даже они уже вряд ли помогут.

Какаши прикрыл за собой дверь, за которой расшумелся настоящий ураган, и, сняв грязную обувь, прошел дальше в дом. Кот наблюдал за непогодой, удобно устроившись на подоконнике, и, казалось, не заметил его возвращения.
Иногда по Саске было видно, что ему любопытно, что происходит на улице, что он бы с удовольствием вышел прогуляться. Он уже совсем поправился и Какаши его не держал, но сам кот почему-то выходить из дому не спешил – разве что выбирался погреться на балкон. Сегодня Какаши показалось, что он понял почему.
- Я тут днем случайно услыхал разговор двух ребят из Корня, - самым смешным из этого всего было то, что это действительно было случайностью. – Тебя, оказывается, ищут, приятель.
Саске обернулся на него – вроде бы равнодушный, но кончик хвоста нервно подрагивал. Какаши стало интересно, откуда в том храме взялись такие умные коты.
- Зачем ты им – вот что самое интересное, - сказал он уже вслух, подошел ближе, провел рукой по мягкой шерстке на голове, и кот даже не отстранился, то ли из-за услышанной новости, то ли действительно был не против. – Но ты ведь все равно не сможешь мне ответить, да?
Саске даже не пытался делать вид, что он тут не при чем, смотрел настороженно, готовый вскочить и удрать в любой момент, вне зависимости от ситуации. Но он так и не отстранился.
Какаши понимал, что сейчас втягивает себя в переделку, которая еще непонятно чем закончится. И непонятно ради чего он, собственно, себя в нее втягивает. Но он снова не мог оставаться равнодушным. Да и старик Данзо ему тоже никогда особо не нравился, и доверия не внушал.
- Ты можешь уйти, если хочешь. Я никому не скажу, что видел тебя – своих не выдаю. Так что, если хочешь, можешь остаться.
И Саске остался.