Конкурс "Разрыв шаблона". Участник № 4

[game-fanfiction]

Автор:  Сасори-но-Менгеле
Бета:  Drunky Monkey
Название: Инновации
Пейринг/персонажи: Сасори, Орочимару, мельком Итачи и Хидан
Жанр: АУ, юмор, драма
Рейтинг: PG-13
Размер: мини
Саммари (описание): никогда не связывайтесь с линуксоидами.
Дисклеймер: Все права на мир и персонажей принадлежат Масаси Кишимото
Предупреждение: ООС жестокий и беспощадный, немного мата, IT-АУ
Размещение: до окончания конкурса - запрещено!
Выпавший штамп: «Один – высокий, популярный, талантливый; второй(ая) – тихая мышка, низкий рост, тип "ботаника"»
От автора: Linux – операционная система, OpenSolaris – операционная система на основе базы Solaris, Jaris – модификация OS специально для Японии. Незнание остальных технических терминов поможет вам проникнуться сочувствием к Орочимару.

Прелюдия

В Toshiba Corporation никто – разве что за исключением членов Совета директоров – не знал, какую должность занимал Орочимару. В первое время цвет местной бюрократии пытался выяснить, в чем заключается специфика его работы.
- Ну прошу тебя, - отмахивался Орочимару от надоедливых ребят в строгих костюмах и хитро, по-змеиному улыбался им.
После чего яркой разноцветной бабочкой он упархивал куда-то в сторону лифта. За восьмичасовой рабочий день он непостижимым образом успевал побывать практически на всех этажах небоскреба Toshiba, от руководительских кабинетов до подсобных помещений уборщиков.
- Наша компания – это самые ведущие инновации, - журчал Орочимару, вылавливая очередную жертву. – Наши технологии меняются вместе со временем и обретают таким образом бессмертие, не давая себе сгореть в пучине консервативности!
Высказавшись, он угощал ошарашенного слушателя пончиком или шоколадкой, после чего скользил дальше, распевая на ходу корпоративный гимн – за авторством, кстати, самого же Орочимару. Злиться на него за это было практически невозможно, поскольку он излучал прямо-таки зашкаливающе опасное количество доброты.
- До чего же он, блядь, приторно сладкий! – морщился Хидан. - Прям хочется ебанным лимоном зажевать, а потом этот же цитрус ему в зад!
Хидан имел полное право на то, чтобы хаять Орочимару, - как один из членов Совета директоров, - поливая его отборнейшими ругательствами на всех языках мира, где ласковое немецкое Scheisse перетекало в грубое финское Hevon vittu. На деле же вся его ненависть выражалась в тушении сигарет о морду Орочимару на групповом снимке руководителей корпорации и бесконечными вопросами «что тут этот волосатый хуй забыл».
По официальной версии, Орочимару являлся лицом компании, засветившимся в двух последних TV-роликах. Высокий, бледнокожий, с идеально уложенными волосами, он идеально смотрелся как в открытом кабриолете, проносящимся сквозь временные потоки, - «Будущее понимает тебя», - так и перелетая через угрожающие столбцы цифр на фоне аляповато голубого неба, рассказывая о преимуществах новой модели ноутбука.
- Наша репутация на мировом рынке позволяет нам делать ту рекламу, которые мы хотим, - с улыбкой отвечал Орочимару журналистам, которые были озадачены столько димметральными по-своему стилю роликами.
- Орочимару-сан хотел сказать, что мы заинтересованы в привлечении гораздо большего сегмента аудитории, - мягко поправлял его Итачи, возникая из-за его спины.
Орочимару дулся, недовольно качал головой и тут же вновь возвращал внимание корреспондентов к себе, при помощи банального анекдота:
- А хотите, я вам расскажу, сколько нужно программистов для того, чтобы вкрутить лампочку?

Часть первая

Спустя энное количество подобных выходок терпение Совета директоров лопнуло, точно очередная финансовая пирамида, и было принято решение наградить Орочимару возможностью разработать рекламную компанию для определенной линейки техники.
Он не оценил и страдал – потому что не любил холодильники. Надежные, пользующиеся устойчивым спросом на рынке, напоминающие своей формой футляр для дорогой губной помады, - они не трогали пылкое сердце Орочимару.
У него был фетиш на линейку ноутбуков Satellite – хорошее качество по доступной цене, - и он мечтал встать во главе разработки новой рекламной кампании по их продаже. Он стонал от удовольствия, прокручивая перед глазами возможные пиар-проекты. Он восторгался – чуть ли не теряя сознание – энергосберегающими процессорами и рьяно одобрял вносимые в дизайн клавиатуры модификации. Он восхищался – до головокружения – глянцевым покрытием экрана и обилием портов для дополнительных устройств. Он сходил с ума – возбуждаясь - при одной мысли о том, что благодаря особой система охлаждения некоторые модели ноутбуков могли работать автономно чуть ли не на протяжении шести часов.
- Кликпад работает четко и без ошибок, - с нарочитой драматичностью повторял он перед Сасори, пытаясь донести до того всю трагедию произошедшего. – А я… я даже не могу работать. У меня депрессия!
Орочимару страдал и отчаянно желал, чтобы его печали с ним разделил кто-нибудь настолько же огорченный мудростью решений Совета директоров Toshiba Corporation. И никто не подходил лучше, чем Сасори – тихий и незаметный разработчик софта для Jaris с восьмого этажа. У того, по мнению Орочимару, было достаточно количество причин ненавидеть Toshiba, но, подчиняясь своим мазохистским наклонностям, продолжать служить на ее благо.
Во-первых, Сасори большую часть своей рабочей недели даже ночевал на работе, засыпая в обнимку с клавиатурой. Наутро его и без того неказистый внешний вид: бесконечные линялые свитера, тяжелые очки с большими диоптриями и отросшие неряшливые волосы, – терял всякую привлекательность.
Во-вторых, большую проблему составляло то, что Сасори любил Linux – настолько, что даже разработал ПО для исполнения команд OS на системах UNIX.
- Это не так сложно, поскольку в Jaris используются пакеты данных из некоторых дистрибутив Linux, - объяснял он, методично – точно азбуку Морзе – продолжая выстукивать код. – Плюс его эмулятор Madoris хорошо коррелирует с Wine, позволяя мне переключаться между тремя системами, в которые входит и стандартная Windows. Эмулятор для работы на системе Solaris через Linux я разрабатывал самостоятельно, в качестве моей первой кандидатской работы, поскольку мне хочется обеспечить полноценную интеграцию между всеми системами. Для чего мне потребовалось перекомпилировать…
Примерно на этом моменте Орочимару перестал воспринимать выдаваемую Сасори информацию и перевел свой мозг в режим автономного управления: вроде бы он слышал отдельные фразы, даже умудрялся вовремя кивать, однако стоило программисту замолчать, как Орочимару облегченно и в то же время с должной долей драматизма:
- Сасо-чан, ну почему я не могу заняться ноутбуками?!
Вопрос заставил загоревшегося энтузиазмом Сасори, мягко говоря, охренеть – настолько, что из головы в мгновение испарились все мысли. Лишь через несколько секунд он вдруг вспомнил, что ему нужно хотя бы дышать.
- Твою. Мать, - выдавил из себя Сасори, непроизвольно сжимая кулаки. Программисту казалось, что еще несколько слов от этого самовлюбленного болвана, и последним, что тот увидит в своей жизни, будут бесконечные командные строчки в оболочке Linux.
- Сасо-чан, умоляю, скажи мне, зачем ты создаешь себе дополнительные трудности? – с жалостью в голосе спросил Орочимару. – У тебя уже синяки под глазами размером с мой кулак. Хотя скорее, они такие же беспросветные, как вся твоя жизнь.
Сасори резко поднялся на ноги и едва удержался от того, чтобы не заехать кулаком по звездной морде Орочимару. Но он не был уверен, что сумеет пробить череп надоедливого посетителя насквозь. Во взгляде программиста загорелись опасные искры, грозившиеся разрастись до настоящего пожара, - и, увы, не от любви.
- Ах, этот цвет, рожденный эмоцией! – Очередной бессмысленный слоган Toshiba. – Ты идеально ложишься под рекламный слоган наших Ж/К мониторов.
Орочимару чувствовал резко изменившееся настроение Сасори и осторожно усадил его обратно, потрепав по спутанным волосам. Он положил руки программиста обратно на клавиатуру и стал мягко журчать ему в ухо:
- Поверь, все изменится, когда я заполучу Satellite. Только представь, мы сможем прикоснуться к будущему вместе!
- Я бы предпочел прикоснуться к мультисистемному софту, - буркнул Сасори, думая, как ему высвободиться из назойливой хватки Орочимару, не привлекая еще большего внимания хихикающих коллег.
Пришлось соскользнуть под стол и загородить себя тяжелым креслом, из-за которого устрашающе продолжал улыбаться Орочимару:
- Вместе с инновационными технологиями…
Орочимару дернул кресло на себя.
- Мы увидим восхождение Linux.
Сасори упрямо вцепился в ручки и не позволил прорвать баррикаду.
- Наши ноутбуки являют собой идеальный баланс между доступностью и качеством.
Попытка просунуть лицо под столешницу.
- За исключением OS, который все равно теперь дорабатывают до Express.
Резкий сдвиг кресла – под невольное «Ауч!».
- Это настоящий прорыв! Мы смогли провести мостик между славным ноутбучным прошлым и суровым настоящим.
Кинутая в программиста ручка.
- Всего лишь начав по умолчанию ставить на него забагованную восьмерку.
Презрительное фырканье.
- Ты только оцени размеры корпуса – 377-244-23!
Со второй попытки удалось-таки оторвать кресло от Сасори.
- Звучит как номер психбольницы.
Мрачный взгляд из-под стола.
- А пластиковая вставка на верхней части!
Восхищенное падение Орочимару в кресло.
- Ты явно с нее снюхивал нехилые дозы кокаина.
Обиженное выражение на лице и привычно брошенный слоган.
- Зато моя жизнь стала тошибись!
Сасори скептически приподнял одну бровь. Весомых аргументов против у него не нашлось – Toshiba действительно постаралась стать домом родным для каждого сотрудника. Обычно колупавшийся в двойных эмуляторах Сасори, на втором экране выстукивающий какие-то команды в терминале, уже начал подозревать, что скоро адрес его регистрации будет изменен.
- Тошибись! – с напускной уверенностью повторил Орочимару и, крутанувшись в кресле, упорхнул куда-то в сторону лифта. Без прощанья или угрозы вернуться – однако и без этого Сасори понимал, что его спокойной работе пришел конец.
Выбравшись из-под стола и нервно улыбнувшись коллегам, он сделал вид, что вернулся к прерванной работе. В терминале бесконечно двигались строчки команд: sudo, config, lshal, cd/home, art-get, fsck – через них Сасори выплескивал все связанное с Орочимару раздражение.
Все, чего он хотел, - создавать мультисистемный софт в удобной ему оболочке. А как это делать – через Debian, Ubuntu или даже Gnome – было совершенно неважно.
- Я могу скомпилировать любое ядро, - успокаивающе пробормотал он себе под нос. – Разница будет лишь в количестве строк кода.
И в том, что теперь каждый программист из его отдела счел своим долгом поинтересоваться, чем он обидел душечку Орочимару, который со слезами влетел в лифт. Впервые за время работы в огромной корпорации люди вспомнили имя Сасори – человека, проводившегося дебаггинг всех программных кодов, и оптимизировавшего софт на OS. Достаточно было лишь не разделить страдания человека, занимающего мифическую должность «Ну прошу тебя». Это вам не ведущий программист центра исследований и развития. Тут все серьезно.
И, резко вдохнув воздух, Сасори с такой силой ударил по Enter, что тот угрожающе треснул, раскалываясь напополам.

Часть вторая

Во всем был виноват Орочимару – это являлось таким же очевидным фактом, как само существование Toshiba. Потому что иначе объяснить все творящееся мракобесие Сасори не мог. Каждый новый день радовал его очередной проблемой, и Сасори вновь задумался о том, чтобы ночевать в подсобке.
ОS сопротивлялся любой попытке пропатчить себя, выдавая бесконечные сообщения об отсутствующей бумаге в принтере. BIOS мерцал всеми цветами радуги и уверял, что отсутствует системный диск. В кодах всплывали подозрительные оффтопные строчки с нехорошими словами. И ни одна чертова утилита не запускалась без заботливой перезагрузки компьютера.
Священные бэкапы спасали Сасори от преждевременной седины, а удаленное подключение к секьюрити-камере помогло достоверно установить, что в его отсутствие кто-то упорно ковыряется в железе его компьютера. В последний раз злоумышленник пытался сжечь его материнку при помощи зажигалки, но – опять же, спасибо удаленному доступу, - Сасори удалось предотвратить преступление.
И следующим утром, столкнувшись в лифте с зевающим Орочимару, программист с трудом скрывал торжествующую усмешку и стал меланхолично протирать очки. Как глупо – даже не пытаться скрыть свое лицо за маской, зная о наличии камер.
- Сасо-чан, - сонно протянул Орочимару, потирая глаза, - почему ты не хочешь заняться настоящими инновациями?
Сасори чуть не уронил очки – неприятно удивленный глупым вопросом – и покосился на Орочимару.
- Это чем же, участием в тупой рекламе?
Орочимару драматично прижал руку к сердцу. Как грубо выражался этот неказистый мальчик! Он виртуозно отталкивал от себя людей, пытающихся облегчить его тленное существование.
- Наш ролики стали лучше! Я договорился, чтобы их перестали монтировать в Pinnacle Studio, это же так несовременно.
- Лучше бы ты нашел человека, который умеет с хромакеем работать, - фыркнул Сасори.
На всякий случай он отодвинулся к дальней стенке лифта, на которой располагалась панель с кнопками. Главное, не начать нервно нажимать все подряд, выстукивая знакомые до боли цифры: 8 800 555 35 35.
- Это наш стиль!
- Инновационный, ага.
Орочимару обиженно поджал губы. Он чувствовал, что воспитательная работа проведена плохо, и упрямый Сасори не усвоил урок. Следовало добавить еще немного сладко-карамельного упорства в голос и парочки особо смачных лозунгов Toshiba, от одного звучания которых у самого Орочимару возбужденно дрожали колени.
Однако его коварным планам не суждено было сбыться – лифт беззвучно остановился на восьмом этаже, выпуская раздраженного программиста наружу.
Сасори вышел из лифта, под доносившийся ему вслед отчаянный крик Орочимару:
- Прикоснись к будущему, вместе с инновационными технологиями!
Закрывшиеся дверцы разлучили его с Сасори, поэтому Орочимару ничего не оставалось, как обратиться к стенкам лифта:
- Тоже мне, обладатель черного пояса по костылеориентированному программированию.
- А по ебальничку, пидрила портативный! Этот хотя бы говнокоды пилит, длиной в целые романы, а какого хуя ты здесь забыл?! Гуртовщик мыши, блядь, каждое слово как через жопу протаскиваешь, прежде чем спиздануть.
Орочимару заорал и прижал обе руки к сердцу, чтобы, обернувшись, увидеть сонно потирающего глаза Хидана. О том, что тот также ехал в лифте, подремывая на ходу, Орочимару успел полностью забыть. Он вообще обладал счастливой способностью игнорировать все то, что не относилось к области его интересов.
Но вот это он проигнорировать не смог.
Орочимару любили все – за исключением разве что Хидана и Сасори, - чем он и воспользовался, рассказывая каждому благодарному слушателю сказочные истории о злобном и голодном программисте с восьмого этажа. В его рассказах Сасори полностью одичал и превратился в заросшего бородой эникейщика, собирающегося под клавишами запас еды на ближайший апокалипсис и умеющего посылать матом на С++.
- А ты знаешь, как этот варвар остужает материнскую плату? – драматично, точно заправский спецагент, шептал Орочимару. – Он вытаскивает ее из системника и ставит на нее стакан с ледяной водой!
Специфическую шутку оценили далеко не все, отчего Орочимару обиделся на Сасори еще сильнее: из-за упрямого программиста его теперь считают человеком без чувства юмора, и принял решение оттачивать на виновнике всех своих бед скилл остроумия.
Для чего он притащил с собой на восьмой этаж Итачи – как человека, знающего толк в стенд-апе – и заставил того суфлировать ему шутки. С самым скучающим видом Итачи что-то наговаривал в микрофон-петличку, Орочимару бесконечно акал и переспрашивал, а Сасори и его коллеги усердно делали вид, что не замечают ничего необычного.
Это Toshiba – где все создано во имя людей и во имя будущего. Это ее токийская штаб-квартира – где только самые ведущие инновации. Это восьмой этаж – где завтрашний день уже наступил. Это – Орочимару, который пытался.
Справедливости ради Сасори отметил, что около 10% из всего потока сознания, что он услышал, действительно могло претендовать на статус шутки, а оставшиеся 90 – являлись порождением воспаленного инновационным вирусом мозгом Орочимару.
- Моя первая команда в терминале Linux привела к тому, что я запустил «сапера». Наверно, это что-то да значит?
- Пробовал прогать под Wine – но смог настроить фон рабочего стола Windows. Это нормально вообще?
- А пользоваться Win95 в наши дни – это геронтофилия или некромантия уже?
- Чем репозитории отличаются от обычных хостингов с софтом? Только уровнем красноглазия пользователей!
- Почему в Linux не выскакивает синий экран смерти? Потому что все его ядро – это прародитель смертельного экрана.
- Писал код для Apache на html – почувствовал себя таким же бесполезным как линуксоид.
- Что это за пищание? А, это у тебя наконец-то допинговалось – спустя полгода.
- Только на Linux архив может весить больше самих файлов.
Однако спустя пару часов у Сасори нервно задергался глаз. Виртуальные интерфейсы закапризничали и перестали нормально коннектиться с системой. Сасори уже еда удерживался от того, чтобы не рутнуть всю сеть.
Он прикрыл глаза и стал про себя священную, точно Грааль, команду любого пользователя Linux: «Не согреши, и не коснется тебя shutdown -r now. Не согреши дважды, и минует тебя rm –rf. Во имя святого Ctrl + Alt + T. Аминь».
То ли линуксовый бог и правда существовал, то ли у Орочимару кончилось терпение, но уже спустя пятнадцать минут Итачи торопливо сбежал вниз по лестнице – и Сасори порадовался, что еще не в окно, - а сам Орочимару обвинил программиста в отсутствии души и, довольно насвистывая, летящей походкой двинулся к лифту.
Не в привычках Сасори было заставлять других ждать, в особенности расплаты за нарушенное личное пространство, внутреннюю гармонию и попытку саботировать рабочий процесс. И уж тем более за попытку дискредитировать Linux как универсальную операционную систему.
- Я покажу тебе… всю силу искусства Linux! – возбуждено прошептал Сасори и негромко рассмеялся, уже представляя себе славное будущее во имя инноваций.
Его глаза напряженно расширились, а окно рабочего терминала стало накаляться вместе с ним, пытаясь вместить в себя вбиваемый им код. Строчки прыгали одна за другой, открывались новые окна, также заполнявшиеся непонятными значками, загорались usb-разъемы и с опаской крутился куб рабочего стола.
Прежде, чем нажать Enter в последний раз, Сасори любовно проглядел введенную им строку команд и едва удержался от соблазна ласково погладить монитор. Впервые за все время, проведенное в Toshiba, он работал с горящим энтузиазмом, не поспевая записывать даже собственный код.
Сасори залпом допил остывший кофе и щелкнул клавишей – в последний раз.
В тот злополучный день зависали все сервера, каждые 108 минут теряя соединение и требуя ввести пароль. Если же вводился неправильный пароль, то экран начинал нехорошо мигать и, слегка искаженным децибелами колонок, голос Орочимару разносился по громкоговорителям компании:
- Нормальные пользователи обращаются к программисту на Вы, его коллеги – на Ты, а я обращался на – «эй ты, козел», и теперь совсем не жалею об этом. Эй ты, козел, не тронь клавиатуру!
При отказе пользователя выполнять его команду монитор радостно вспыхивал фотографиями пытающегося поджечь материнскую плату Орочимару, после чего торопливо отключался, а следом за ним становился героем и системный блок. Любая попытка включить их заканчивалась неудачей, и после тринадцатого павшего в этом явно неравном бою компьютера было приказано даже не прикасаться к железу.
К общей сети отчего-то оказались подключены все кофейные автоматы, которые, при попытке получить кофе, выпускали в лица струю горячего напитка – прицельно, а особо везучим еще и доставалось пластиковым стаканом. Иногда, поддаваясь знаменитому корейскому рандому, вместо стаканчиков из привода сыпались такие же бесполезные одноразовые ложечки.
- Ебал я все это! – кричал Хидан, потрясая обожженным пальцем. – Ебал и патчил! Пока этот говорливый обмудок не сломал алгоритм!
Успокоить Хидана и устранить все неполадки удалось лишь спустя трое суток, когда сжалившийся над уже бывшими коллегами Сасори прислал им свои требования, узрев которые, Совет директоров надолго потерял дар речи.

Интерлюдия

После той показательной истории Linux был полностью запрещен на территории штаб-квартиры Toshiba, а имена Орочимару и Сасори вошли в список табуированных слов, наряду с доброй половиной слов, изученных ими от коллег из российского представительства.
- Ну прошу тебя! – рыдал Орочимару, пытаясь облобызать ботинки непреклонного Итачи. - Ради нашего инновационного будущего! Ты же разбиваешь мне сердце, Ита-чан! Ты еще более жестокий, чем Сасо-чан!
Однако Итачи был непреклонен и заставил Орочимару подписать заявление об увольнении. Уйти по собственному желанию ему не дали, да еще и затребовали солидную компенсацию, увидев количество нулей которой, Орочимару нервно всхлипнул и пробормотал:
- Ну…. Прошу тебя…
Ни одна из раздаренных ранее шоколадок не окупилась, и пришлось, театрально вздыхая, отправляться на мороз. Слабо утешал лишь тот факт, что цена акций Toshiba Corporation на мировом рынке стала стремительно падать.
Новый начальник отдела разработок Lineo довольно усмехался и поправлял ярко-красную гриву пышных волос. Теперь у него появилась возможность работать напрямую с Linux, разрабатывая все более удобные дистрибутивы и перекомпилируя старые ядра. Да что там, благодаря Embedix, он получил возможность настраивать все приложения Windows под любимую систему.
Дело это было неблагодарное, незаконное, однако вырвавшемуся в белые люди Сасори это даже нравилось – каждое приложение как вызов для его таланта. Нужно было не только грамотно эмулировать его, но и настроить интерфейс и общие параметры так, чтобы с первоначальной версией приложение связывало ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы не попасть под трибунал.
Вот только все равно по привычке Сасори продолжал эмулировать все свои инновации в Jaris. Такая легкая форма мазохизма, когда человек пытается убедить себя в наличии Стокгольмского синдрома, но в итоге убеждается лишь в отсутствии здравого смысла.
Окончательно в собственной неадекватности Сасори убедился, когда, проходя мимо ресепшна, заметил Орочимару, расхаживающего взад-вперед по холлу и в полный голос проводящего для самого себя аутотренинг:
- Человек с Linux открыт и доступен для других, принимает других людей, не видит для себя опасности в том, что другие талантливы и добры, поскольку он твердо уверен в себе, понимая, что является частью большего целого, и, наоборот, человек с Linux угнетен, когда других оскорбляют или унижают, пытают или угнетают.
Руки Сасори сами собой потянулись к очкам и, лишь коснувшись кожи, он вспомнил, что теперь носит линзы.
Это действительно был Орочимару – исхудавший, с собранными в неряшливый хвост волосами. Его глаза полыхали ужасом и, казалось, еще пара предложений, и его мозг активирует бесконечный цикл повторения.
Сасори неслышно покрался сзади и, заложив руки за спину, проговорил:
- Я смотрю, ты пал настолько низко, что готов осваивать адскую систему с демонами и зомби.
- По крайней мере, иконы и службы проводиться не будут, - машинально ответил Орочимару.
Внезапно он замер, точно почуявший обновления Windows, и, резко обернувшись, заорал благим матом, точно он увидел не бывшего программиста с восьмого этажа, а, по меньшей мере, Скайнет во плоти, насвистывающего пинг смерти.
- Ты что здесь забыл?!
- Ну прошу тебя, - похлопал его по плечу Сасори и с довольной усмешкой продолжил свой путь, оставляя озадаченного Орочимару осмысливать всю иронию происходящего. По самым приблизительным расчетам, соединение с его мозгом было крайне ненадежным и шанс надежной транспортировки был равен всего лишь 13,5%. По-хорошему, требовалось провести полное форматирование и поставить более стабильную систему – однако на самом деле Сасори было плевать.
Его, как и любого последователя Linux, мучил куда более серьезный вопрос: что ему делать, если все стабильно работает?